Военные годы

Из воспоминаний отца о войне

Перед войной я был направлен на курсы переподготовки командного состава артиллерии в город Днепропетровск. Не успели мы закончить эту учебу, как началась война и нас срочно распустили по месту жительства.

В течение полутора  месяцев мы охраняли важные объекты в городе Сталинград, а в августе 1941 г. меня направили в 11 запасной артеллерийский Полк 15 запасной стрелковой дивизии командиром огневого взвода 122 мм. Гаубиц, там мы занимались подготовкой – обучением большого количества бойцов – сержантов, главным образом наводчиков орудий.

В феврале 1942 г. я был направлен во вновь скомплектованный на Кубани 42 казачий Кавалерийский полк, 10-той казачьей Кавалерийской дивизии командиром огневого взвода, где я служил до конца войны.

Было как-то неловко, я родился и жил в городе, никогда не сидел на лошади, а теперь направляют в казачий полк, где надо не только хорошо сидеть и скакать на лошади, но и обучать бойцов правилам верховой езды.

Хотел я попытаться напроситься в артполк, но потом понял, что идет война, и нужны артиллеристы именно здесь. Использовав небольшой период времени, данный нам на подготовку бойцов к стрельбе из 76 мм орудий, я все свободное время и особенно ночью украдкой тренировался езде на лошади.

И оказалось, что не такая это сложная наука, нужна только настойчивость и упорство. Правда, натер все места до боли, где только можно натереть, но я знал, на войне не то ещё придется перенести. Немного подучив бойцов уже не молодых, в основном намного старше меня по возрасту, мы некоторое время выполняли функции охраны берегов азовского побережья от высадки немецких десантов. После этого, мы двинулись навстречу наступающим немецким войскам.

Приняв первые бои на Кубани мы сдерживали натиск противника, но потом выполняя приказы командования мы начали отходить на восток. В одной из станиц на Кубани казаки нашей дивизии, столкнувшись с прорвавшимися в наш тыл немецкими частями, двинулись в конном строю на полном галопе на немецкие позиции. Это был отчаянный бой. Несмотря на автоматный, пулеметный и минометный огонь противника, не смотря на то, что многие казаки каждую минуту падали с лошадей или убитые, или с подстреленных лошадей, никто из казаков не повернул назад.

Немцы, не выдержали такой страшной атаки, и бросая пулеметы, минометы и даже автоматы пустились в бегство.

Вот тогда то и наступили счастливые минуты расплаты – почти все бежавшие немецкие солдаты и офицеры были порублены казачьими клинками, и эскадроны, хотя и сильно поредевшие, вернулись в расположение тылов корпуса с большими трофеями. 

Подобрав раненых и похоронив убитых, выполняя приказ командования, мы продолжали отходить на восток. После этого боя Корпусу, дивизии и полкам было присвоено звание гвардейские.

После этого боя немецкие части больше ни разу не рискнули обходить наши полки или идти на столкновение с казачьими частями. Только проводили массовые бомбёжки с воздуха по отступавшим колоннам казачьего корпуса.

Видимо не обошлось и без предателей и шпионов, которые различными способами передавали немцам место нахождение наших колонн, немецкая авиация, то и дело по три, четыре и более раз в день налетала на наши колонны и с особой яростью бомбила и обстреливала из пулеметов с воздуха наши колонны. Когда слева и справа дороги было открытое поле, колонна во время налета авиации на полном галопе скакала во все стороны в рассыпную, тогда было меньше жертв. Но были случаи, когда авиация немцев настигала наши колонны там, где не возможно было податься ни вправо, ни влево и тогда было много раненых и убитых людей и лошадей.

За время войны подо мной было убито три лошади, и только на четвертой лошади я закончил войну. Когда кончалась бомбежка, мы подбирали раненых, укладывали их в уцелевшие брички. Раненных лошадей подстреливали, разбитые брички сваливали в кювет и двигались дальше. 

Особенно тяжело было на речных переправах, где немецкая авиация особенно усердствовала, налетая на все переправы буквально, через каждый час или даже чаще. Жутко вспоминать, сколько людей военных и гражданских погибло на речных переправах от немецких бомбежек и обстрелов из пулеметов с воздуха.

В лесах кавказского хребта мы двигались днем и ночью, в отдельных местах мы проходили сквозь густой лес и приходилось все время одной рукой раздвигать ветки деревьев, чтобы они не били по глазам и не царапали лицо, а другой вели лошадь за поводья.

В некоторых местах мы попадали на узкие тропы, где слева крутая гора, заросшая лесом, а справа внизу огромная пропасть, а мы двигались по одному, держа одной рукой поводья лошади. Были отдельные случаи, когда сильно уставший казак, начав на ходу дремать, внезапно с лошадью срывался в эту бездну, и по отчаянному человеческому крику и страшному ржанию лошади всей колонне было понятно, что ещё один вместе с лошадью сорвался в эту бездонную пропасть.

В это время мы были оторваны от тылового снабжения и зачастую, по много дней оставались без хлеба и продуктов питания. Питались запасом сорванных на полях кукурузы и мясом убитых лошадей. Мясо, приходилось есть не соленое, у нас не было соли. Периодически нам сбрасывали на самолетах «кукурузниках» по несколько мешков сухарей из черного хлеба, доставалось по несколько сухарей на бойца. Эти сухари нам казались в тысячу раз вкуснее шоколада.

Кое - где после преодоления горного перевала нас подвозили по железной дороге, потом снова в пешем строю, и к осени 1942 года мы дошли до ногайских степей в районе города Ачикулак, где мы наконец заняли хорошую оборону.

Немцы сходу пытались выбить казачьи части из окопов, но этого им не удалось, каждый день по несколько раз немцы пытались атаковать и выбить казаков под Ачикулаком, но потеряв большое количество убитыми и ранеными они прекратили дальнейшие атаки.

Оставшись отрезанными от населенных пунктов, с востока и с севера пески, мы снова остались без продуктов питания, а главное без питьевой воды. В горле все пересохло, а откопанная вода была соленая, не пригодная для питья.

Находясь под непрерывным обстрелом, мы даже не могли выйти из сырых окоп. Лишь ночью на четвертые сутки, каким то образом к нам подошла другая дивизия и нас под покровом ночи вывели из боя. Нам не разрешали пить воду до тех пор, пока не подвезли бочки с рассолом и нам дали по кружке рассола, которую каждый выпил с жадностью. После этого разрешили дать нам пить воду и кушать.

После некоторого отдыха поступил приказ перейти в наступление, эта весть была радостно встречена казаками. Можно себе представить, как надоело это бесконечное отступление.

Достаточно было несколько мощных контрударов со стороны наших войск, и немцы покатились назад. Здесь большую роль сыграло мощное наступление наших войск под Сталинградом.

На Запад мы двигались довольно быстро, немцы отходили из поселков и городов ночью, оставляя вокруг поселка в окопах так называемых «смертников». Они всю ночь до рассвета вели периодический огонь из автоматов трассирующими пулями, что нам не очень нравилось, так -как приходилось пол ночи, а иногда и больше лежать плашмя в снегу. Ноги коченели от холода. В периоды, когда прекращался огонь со стороны села, многие вскакивали, подпрыгивая и одновременно делая большие взмахи руками назад и вперед, тем самым разгоняя кровь, согревались.

На рассвете мы иногда входили в станицу или поселок без боя, так как немцы успели удрать, или захватывали в плен группы немцев. Дав нам полтора два часа поспать расставив дозорных, мы не раздеваясь в полном обмундировании в сапогах прижав автомат или карабин руками, лежа друг на друга, спали как убитые прямо на полу по 30-40 человек в хате. Даже громким окриком не возможно было многих разбудить, приходилось каждого в отдельности трясти и будить - до того была велика усталость.

Ряд крупных городов приходилось брать боем. Особенно сильное сопротивление немцы оказали в боях за город Ростов на Дону. Там я 3 февраля 1943 года был тяжело ранен в обе ноги и меня увезли в госпиталь в город Невинномысск. Трудно описать, как девушки санитарки, медсестры и врачи днем и ночью, как казалось без сна и отдыха делали операции, перебинтовывали, рассказывали нам последние известия, старались, чем только могли поднять дух, развеселить, дарили нежные поцелуи. «даже влюблялись» лишь бы мы чувствовали себя бодрее и быстрее выздоравливали.

После выздоровления, воспользовавшись месячным отпуском, я поехал в г. Сталинград на розыски семьи. В Сталинграде я семью не нашел, но узнал, что они вместе с организациями были эвакуированы на левый берег Волги в Молчановку. Перебравшись через Волгу, я прибыл в село Молчановка, и в тот же день увез семью на Кубань. Нам, фронтовикам, шли на встречу, мне выделили один вагон – «теплушку» с железной печкой в середине, и в этом вагоне мы через несколько дней добрались на Кубань.

Быстро устроив семью, найдя жильё и договорившись о работе жены, я быстро уехал на фронт в свой 42 гвардейский казачий кавалерийский полк. Я был назначен командиром взвода управления и зам. Командиром арт. Батареи.

Немцы стали все отчаяннее сопротивляться, и не смотря на усталость и измотанность наших частей, нельзя было остановиться, нельзя было дать возможность немцам укрепиться. Поэтому бои продолжались все ожесточеннее. Грязь на дорогах с одной стороны сильно затрудняла движение наших войск, но с другой стороны изматывала и противника. 

Немецкие войска вынуждены были из – за грязи, а иногда из-за нехватки горючего бросать все на дорогах, более ценное они взрывали или сжигали. На пути по Кубани и к Крымскому перешейку в кюветах возле дорог валялись брички, разбитые автомашины и много различного оружия. Тяжелые бои проходили осенью 1943 г. У Крымского перешейка. Полки нашего корпуса прошедшие с боями и по сильно грязным дорогам без отдыха, были брошены через Крымский перешеек с целью захвата Крымского перешейка и оборонительного вала.

Здесь чувствовалась какая-то непродуманность. Хотя некоторые эскадроны прорвались через «ворота перекопа», но из-за отсутствия других полков, значительно отставших от нас, вынуждены были повернуть обратно. Что привело к некоторой панике, пришлось с немалым трудом остановить бегущих назад под огнем противника бойцов и казаков (во время боя паника самая страшная вещь). 

Если представить себе, что огромное ровное поле по эту сторону вала с бегущими людьми в конном и пешем порядке просматривалось со всех сторон, как на ладони. С другой стороны прорвавшиеся через ворота перекопа эскадроны и другие части наших войск отвлекли силы противника, что создало возможность отвлечь на себя основные массы противника и облегчило стрелковым частям и морякам захватить плацдарм на крымском побережье перейдя Сиваш. После этого боя наши дивизии были выведены на небольшой отдых, и у нас сменилось командование корпусом тов. Кириченко сдал, а Плиев принял командование корпусом.

Генерал Плиев, приняв командование 4-м Кубанским Казачьим Кавалерийским Корпусом смело повел корпус в рейды по немецким тылам.

В начале марта 1944 г. Корпус подкрепленный приданными танками и самоходными орудиями и даже небольшим количеством Катюш, ночью двинулся в тыл к немцам.

 Были приняты все меры предосторожности, усиленно смазаны оси колес у орудий и бричкам, строго запрещено было разговаривать и курить. Кое-кто из казаков говорили между собой «идем на смерть» и действительно было страшновато, кто знает, что произойдет на рассвете.

Многие казаки оробели, и вдруг через некоторое время нас начал обгонять танк, на котором прямо около основания орудия сидел Плиев. «Ребята смотрите, Плиев нас обгоняет», чего - же тогда бояться, это настолько подбодрило казаков, что многие даже топотом начали подшучивать «не бойтесь ребята или пан или пропал». Сам Плиев, тогда не знал, сколько пользы он принес тем, что проехал на танке, обгоняя колонну на виду у всех.

На рассвете корпус ворвался в конном строю в населенный пункт, захватив врасплох не малое количество немецких солдат и офицеров, а так - же груженые эшелоны со скотом, винами и даже кондитерскими изделиями. Все это предназначалось для отправки в Германию, но вовремя было нами захвачено.

В тылу у немцев началась паника, немцы стали отходить на запад, стараясь миновать районы нахождения нашего корпуса, образовался довольно широкий коридор, по которому отправляли разоруженных пленных немцев. Так были освобождены г. Новый Буг и ряд других городов и поселков. Немцы отступали, бросая по пути уничтоженные машины с разным грузом, или даже целые, сваленные в кювет, которые они не успели взорвать или сжечь.

Дивизия была награждена орденом Суворова. Но и у нас не обошлось без потерь, в одном из упорных боев был ранен наш лихой командир полка и парторг полка. Я был вызван в политотдел дивизии, где мне было предложено исполнять обязанности парторга полка. За этот рейд бойцы и офицеры были представлены к правительственным наградам.

Продвигаясь с боями, наши части взаимодействовали с пехотой, артиллерией и при поддержке танков, освободили ряд городов и населенных пунктов, в том числе важный город и узловую станцию Раздельная. 

После некоторого отдыха мы получили задачу снова зайти в тыл к немецким войскам, приблизиться к устью реки Днестр и ударить из артиллерийских орудий по немецким понтонным переправам через Днестр, тем самым создать панику среди немецких войск и облегчить взятие нашими войсками города Одессы.

Выполняя эту задачу, мы под покровом ночи приблизились в нескольких километрах к устью реки Днестр и на рассвете открыли шквал артиллерийского огня по немецким переправам, мы наблюдали, как огромное количество обозов полетели в воду. Но через 6 – 7 часов боя мы сами попали в окружение немецких войск и в течение трех дней отбивали яростные атаки немецких танков и пехоты.

Каждый понимал, что судьба наша решена не вырваться нам из этого окружения. Все мы приготовили по несколько патронов для себя, чтобы не сдаваться немцам в плен на пытки. И только чудом, на четвертые сутки, ночью в кромешной темноте, на полном галопе с криком УРА, под сильным обстрелом трассирующими пулями, мы прорвались через немецкую оборону и вышли к своим недалеко от Овидиополя.

Там я впервые поседел, так же как и многие другие командиры и бойцы мы с радости обнимали и целовали друг друга. Один черноволосый парнишка казак, который вместе с нашим полком участвовал в ряде боёв, тоже сильно поседел, и его быстро увезли на «Кукурузнике» из нашей части. Выйдя к своим, мы падали на землю от страшной усталости. Почти все брали в рот куски оставшегося не растаявшего снега, так – как все в горле пересохло и страшно хотелось пить. Зам. Командира дивизии по хозяйственной части, полный дядя, еще до войны получивший орден Красного знамени, сел на камень передохнуть и скончался от разрыва сердца.

Из дивизии во время этого прорыва вышли живыми около 70 человек, остальные остались на поле боя. Через день после взятия Одессы нашими войсками, мы дивизионными обозами днем и ночью вывозили убитых и раненых, но подстрелянных немцами, наших кубанских казаков. Сейчас трудно себе представить, какая это была жуткая и страшная трагедия.

Позже нам стало известно, что благодаря нашему рейду западнее Одессы, благодаря паники, которую наши казачьи части внесли среди немецких войск, немецкими войсками был получен приказ от ставки - оставить Одессу и идти на уничтожение «Банды Плиева», так они нас именовали. Поэтому мы быстро попали в окружение, и поэтому наши войска двигавшиеся с востока и севера вошли без боя в город Одесса.

После нескольких дней отдыха в Овидиополе и короткого марша на станцию Раздельная весь 4-ый гвардейский казачий Кав. Корпус погрузился в эшелоны и направился для продолжения боевых операций на Белорусский Фронт.

 Нам сообщили, что наш Корпус награжден орденом Красного Знамени.

В Белоруссии, влившись в состав 1-го Белорусского Фронта, мы сходу вступили в боевые действия с немецкими частями наводя панику в немецких войсках. Мы непрерывно врывались в их тылы, дезорганизуя их войска, разбивая их на мелкие группы. Дойдя с боями до реки Висла нас внезапно повернули обратно на юг, снова мы грузились в ж/д. вагоны и ехали на юг.

Разгрузились мы в Румынии в городе Яссы. Вдоль дорог, по которым мы двигались в конном строю, к линии фронта по обе стороны валялись масса сожженных немецких танков, самоходных орудий, автомашин и повозок. Кругом валялись немецкие трупы, видно наши войска и авиация – наша техника здесь здорово поработали. Мы подходили к Карпатам. 

Соединившись снова со 2-ым украинским фронтом, мы вступили в бой с немецкими войсками. К началу октября 1944 года наш Корпус переименованный в Конно-механизированную группу под командованием генерала Плиева вошел с боями в Венгрию, и освободив ряд населенных пунктов вступил в бой за город Дебрецен. Такого сопротивления, как немцы оказывали на подступах к г. Дебрецен мы давно не встречали. Это был важный стратегический город с военными заводами.

Немцы отчаянно сопротивлялись, с обоих сторон велся сильный артиллерийский и минометный огонь, отдельные окраины по несколько раз переходили от немецких войск к нашим и обратно. Много людей бойцов и казаков было ранено и убито в этих боях, это был настоящий ад. Уже был взят город, и меня ранило осколком в правую ногу. Я был отправлен в полевой госпиталь.

Позже нам объявили, что нашим частям была объявлена благодарность Верховного Главнокомандующего тов. Сталина за взятие г. Дебрецен и присвоено имя Дебреценские части. Все участники боев были награждены правительственными наградами.

После выздоровления, вернувшись из полевого госпиталя, в одном из боев был тяжело ранен командир арт. Батареи и я вновь принял командование батареей 76 мм. Орудий. Бои почти не прекращались ни на один день. Несмотря на отчаянное сопротивление, мы все же теснили немецкие войска на запад. К концу декабря 1944 г. мы вышли с боями на чехословацкую территорию, где нас временно подменили подошедшие другие части пехоты.

Нам дали возможность некоторое время отдохнуть пополниться боеприпасами. После чего, войдя в состав 3 –го Украинского фронта, мы с боями форсировали несколько рек, в том числе Грон и Нитра, и освободили большую территорию Чехословакии с многими населенными пунктами в том числе город Брно.

Из показаний пленных немцев, они получили строгий приказ держаться до подхода войск наших союзников с запада, с тем, чтобы сдаться им в плен. Заняв сильную оборону в горах покрытых высоким лесом, они с особым ожесточением сопротивлялись. Уже была взята Прага, уже было объявлено о капитуляции немецких войск, а на нашем участке шли ожесточенные бои. 

Несмотря на сильные бомбежки нашей авиации и артиллерийский обстрел наших батарей немецких позиций, немцы продолжали сопротивляться, ведя сильный автоматный и минометный огонь по нашим позициям. Стояла страшная трескотня, отзывавшаяся в этой горной лесистой местности. 

Было объявлено, что окончена война, что немцы полностью капитулировали, а мы ещё вели сильные бои, и много еще убитых и раненых мы подбирали после 9 –го мая. Как это было больно и обидно. И лишь с 13 на 14 мая 1945 года на рассвете все стихло.

Немцы перестали сопротивляться, это был для нас последний день войны. Вот примерно коротко – путь моих боевых действий, путь, пройденный за годы этой ужасной войны. Этой никому не нужной бойни начатой фашизмом и его фюрером – Гитлером.

Конечно, я вам не мог все описать. Я не описал Вам ужасы бесконечных пожарищ, которые мы насмотрелись за годы войны, массу взорванных немецкими варварами заводов сожженных сел и городов. Я не описал Вам, как фашисты – изверги, начав отступление в ногайских степях, отравляли колодцы, или сбрасывали трупы наших женщин и детей в колодцы с питьевой водой, чтобы население и войска оставить без воды. Так как там во многих местах на 30 км. в окружности только один глубокий колодец с питьевой водой.

Как эсесовцы, захватив отдельных наших разведчиков попавших в плен, издевались над ними, срывали на них зло за свои неудачи во время отступления. Они обрезали язык и уши, отрубали руки и отпускали назад. Или связывали веревками, обливали бензином и поджигали, о чем нам рассказывали станичники очевидцы. Надо быть настоящими извергами, чтобы так издеваться над пленными. Да что для них стоило сжечь разведчика, если они сжигали сотнями и тысячами невинных людей.

Хорошо, что время понемногу уносит это из памяти. Хорошо, что все это понемногу со временем забывается. Хорошо, что Вам детям нашим не приходиться переживать эти ужасы доставшиеся нам.

Хотелось бы, чтобы Вы дорогие мои все это поняли и ценили бы подвиги Ваших отцов и были бы достойны подвигов отцов и матерей.

 Хотелось бы, чтобы страна наша крепла, как она крепла за последние десятилетия, чтобы она была еще сильнее и могущественнее. Это будет лучший залог, тому что ужасы прошедшей войны не повторяться.

А для этого нам всем надо много трудиться, для этого Вам, дорогие мои надо быть хорошими сыновьями, надо много учиться, изобретать, творить. Вот мое пожелание в дни Великого праздника – праздника Победы над фашистскими захватчиками.

20.04.1975 г.